А статистика такова. 6 октября 2006 года в ходе ссоры некий Гамидов достал травматический пистолет "Оса" и выстрелил в висок обидчику, в результате такого ранения Смоляков, жертва, скончался на месте. В Днепропетровске в ноябре 2005 года теннисист Андрей Чесноков заступился за девушек словесно, в ответ в ход пошло травматическое оружие. Пули застряли у спортсмена в мышцах живота, и врачи доставали их в реанимации. 29 апреля 2007 года в Рязани из травматического пистолета выстрелом в висок убит студент РГГУ. 26 апреля 2007 года в центре Москвы из травматического пистолета убит 24-летний посетитель арт-кафе "Пироги": от полученного ранения в шею он скончался на месте. Его знакомая госпитализирована с ранением в грудь. 24 июня 2007 года в Тюмени в кафе праздник закончился стрельбой из травматического пистолета. Резиновая пуля угодила одному из выпускников в глаз, юноша доставлен в реанимацию. 25 июня 2007 года в Москве в ходе возникшей ссоры один из кавказцев выстрелил в оппонента из травматического пистолета "Оса", с ранением в голову мужчина доставлен в больницу. 17 июля 2007 года в Екатеринбурге из травматического пистолета ранен и.о. руководителя службы судебных приставов. Его госпитализировали с переломом височной кости. 3 августа 2007 года в Саратове обнаружен труп 54-летнего мужчины, в которого выстрелили из травматического пистолета "Оса". 8 октября 2007 года в центре Москвы на улице Солянка водитель автомобиля "Митсубиси" расстрелял из травматического пистолета пешеходов. Трое получили ранения (а не синяки!) и были госпитализированы. 7 ноября в аэропорту Внуково открыли огонь из травматического оружия, и один из потерпевших получил ранение в грудь, второй – травмы лица. 26 февраля 208 года на юге Москвы выстрелом из травматического пистолета смертельно ранен 36-летний москвич. То есть вот что бывает после применения травматического оружия, а отнюдь не синяки, и вообще фигурирование в данном деле травматического оружия якобы с нашей стороны – это намеренная инсинуация, которая должна была стать такой страшилкой, кошмаром и составообразующим фактом.
А теперь непосредственно последнее слово.
Самое страшное, что теперь может произойти, теперь уже не имеет отношения к срокам и судьбам подсудимых. Самое страшное – если уважаемым судом не будет дано должного определения действиям так называемых потерпевших и их соучастников, "свидетелей" обвинения.
Самое страшное, если не будет дано должного определения действиям следствия, покрывавшего настоящих погромщиков как путем инвертации их в пострадавшую сторону, так и путем разваливания, не расследования иных дел, возбужденных в отношении нападавших до этого. Это уже привело к тому, что, опьяненные безнаказанностью погромщики успешно продолжали совершать преступления, уходить от ответственности. И события 13 апреля 2006 года – прямое следствие молчаливого потакания, крышевания преступников со стороны ГСУ и кооперированных с ними силовых ведомств. Я думаю, бессмысленно напоминать, что ряд сотрудников этих ведомств оказался прямо причастен к организации провокации у стен Таганского суда 13 апреля 2006 года. Иначе почему господин Кудряшкин и иже с ним устранились от какого-либо общения с милицией у стен Таганского суда, от каких-либо следственных действий на месте происшествия? А затем вместо того, чтобы выступить, допустим, в качестве свидетеля или потерпевшего, например, господин Кудряшкин осуществлял оперативное сопровождение следователя, вместе со своими коллегами давал ГСУ установки: вот того брать, а этого не брать, вот это вот потерпевшие, а это вот виновные. И что в таком случае делал г-н Кудряшкин за час до нападения 13 апреля в компании нападавших в парке? Что делал "Чечен" в компании с Шиловой, Поповой во второй половине для 13 апреля в Таганском ОВД? Почему задержанных на месте провокации столь оперативно слили с ОВД, и даже административное дело в отношении них замерзло в тот же день, не говоря уже о том, что их никто не допросил в контексте дела уголовного 13 апреля, пока не было принято решение о том, что эти граждане определены в потерпевшие. Но, к сожалению, сторона обвинения на суде устранилась от оценки доказательств во всей их совокупности и от какой-либо самостоятельности в принципе, просто процитировав обвинительное заключение ГСУ, которое было составлено с техническими ошибками. С указанием, например, даты ознакомления обвиняемых и защитников в порядке ст. 217 УПК двухгодичной давности, то есть эти даты не соответствовали ни действительности, ни протоколам об ознакомлении, ни вообще даже процессуально не были нормальны. И мне удивительно, как высшие прокурорские чины подписывают их, не глядя, не читая, самоустраняясь от своих прямых обязанностей. Но и так сторона обвинения подошла формально, выполнив чисто обвинительную, а не следовательскую функцию, отметя всю аргументацию защиты, поддержав первоначальный навет о хулиганстве, якобы учиненном подсудимыми.
Ну, теперь слово за уважаемым судом. Приговор, каким бы он ни был, не должен стать сигналом, отмашкой погромщикам и их кураторам: нападайте, убивайте, ничего не бойтесь – вас прикроют. Потому что в таком случае, убедившись в своей безнаказанности, наемные погромщики из всяких "Местных", "Наших" и т.д. пойдут дальше, и будет кровь, будут новые проломленные головы, будут тихие убийства у подъезда, и дойдут до того, что сами рядовые исполнители начнут проявлять инициативу вне прямых заказов их кураторов. Они будут постепенно выходить из-под контроля. И будут скандалы, потому что замалчивать такое никогда и никому не удастся, и лицо российской государственности почернеет от позора и пролитой крови. И получится так, что эскалация несправедливости сегодня повлечет за собой очередную эскалацию насилия завтра. И это не приведет к добру, и поэтому тень ответственности за будущее ложится на то, что происходит здесь и сейчас.
Поэтому я прошу уважаемый суд о необходимом определении в адрес погромщиков, а также следствия ГСУ, которое тенденциозно и политически ангажированно расследовало настоящее дело и систематечески саботировало иные дела, которые связаны с нападениями на представителей НБП и прочих оппозиционных организаций, что способствует расширению преступной деятельности погромщиков и привело к новым преступлениям. Кроме того, я прошу уважаемый суд об определении о недопустимости провокаций как метода оперативной работы, использованного при участии сотрудников силовых структур 13 апреля 2006 года. Я прошу уважаемый суд об определении в адрес ГСУ о необходимости возобновления активного расследования уголовных дел о нападении на представителей НБП и других оппозиционных организаций. Дела я перечислять не буду, в нашем уголовном деле приведены данные, как минимум, по четырем делам. Я прошу уважаемый суд пресечь дальнейшее попустительство и безнаказанность погромщиков. Это самое главное. Это задача не только юридическая, но много шире – социальная, гражданско-правовая. То же касается правового беспредела в действиях сотрудников спецслужб и должной оценки этого. У общества есть потребность в такой оценке, потому что внутренняя ситуация в России к этому давно уже подошла.
Кстати, один из выводов ключевого доклада на сессии Парламентской ассамблеи Совета Европы, посвященного издержкам борьбы с терроризмом после 11 сентября 2001 года, был таков, что никто так не нуждается в пристальном и тщательном контроле со стороны гражданского общества, как спецслужбы.
Однако, в контексте вышесказанного мной, я считаю необходимым заметить, как безобразно наивен и глуп тот, кто считает, что проблему существования и функционирования неудобной оппозиции возможно решить путем систематических избиений, убийств, фабрикации уголовных дел, провокациями и иными методами репрессивно-противозаконного характера. Порой от представителей властных структур можно услышать сетования, что-де оппозиции у нас нет, но нам нужна оппозиция, необходимо предпринимать меры по ее созданию… Господа! Вот о какой оппозиции вы говорите, когда, не говоря уже о политическом спектре от КПРФ до НБП, даже абсолютно прокремлевское формирование "Справедливая Россия" выдавливается в регионах единороссами и не в меру ретивыми администраторами, столь же жесткими и незаконными методами, какие применяются в отношении нас. О какой оппозиции вы говорите, когда мочится на корню любая попытка критики, когда любая инициатива упирается в стену административных препон, незаконность которых очевидна, и не только специалистам-правоведам, но и обществу в целом. Но никто не несет ответственность за таковые превышения должностных полномочий и фальсификации. Какая оппозиция вам нужна, если от реально существующих оппозиционных движений вы отворачиваетесь, начисто отметая саму возможность конструктивного диалога, к которому вы призываете, но предпочитаете гнобить, мочить в сортирах и фальсифицировать. Я позволю себе привести свежайший вопиющий пример. 3 марта, накануне очередного Марша несогласных ночью в Санкт-Петербурге был схвачен лидер питерского отделения "Яблока" Максим Резник. Он тоже являлся одним из организаторов запланированной на апрель конференции "Другая Россия" в Питере.
Схвачен он был возле партийного офиса, куда заехал после эфира на телеканале, где рассказывал о нарушениях в ходе выборов со стороны участковых избирательных комиссий. Схвачен при весьма странных обстоятельствах, в ходе конкретно спланированной провокации, подобной проведенной в отношении нас. Ну и это тоже очень напоминает провокацию, которая в свое время в Чебоксарах была проведена… Он обвинен по статьям 318, 319 УК, классика! При этом есть свидетели, которые опровергают версию обвинения, сам М. Резник в ходе провокации был сильно избит, человек, который был с ним, это тоже бывший член "Яблока", почему-то получил лишь административное взыскание. Мотивом же ареста Резника как меры пресечения послужил довод о том, что, будучи общественным и политическим деятелем, он может оказать давление на суд и потерпевших. Эта история получила широкую огласку во многих СМИ.
И также чего стоит такая "забавная" история о насильственном, при участии ФСБ, заборе в армию одного из лидеров движения "Оборона" Олега Козловского, несмотря на то, что призыву он не подлежал. Это произошло в декабре 2007 года, а сейчас, по окончании выборов, он был из армии освобожден, и военная прокуратура даже начала проводить проверку факта его незаконного призыва, хотя он изначально предоставлял справки, заявлял о том, что он не может быть рекрутирован.
Так вопрос: какую оппозицию хочет себе власть? Почему гнобится, в таком случае, любое независимое явление? К примеру, институт наблюдателей на выборах, я имею в виду и массовые случаи препятствования осуществлению наблюдателями полномочий, в том числе с применением силового резерва или угрозой такового применения. Также я имею в виду недавнюю историю с закрытием Европейского университета в Санкт-Петербурге за проект курсов по подготовке наблюдателей на выборах. При уничтожении любого независимого наблюдательства в общественно-политической сфере неуклонно растет вашими стараниями почему-то число наблюдателей тюремной жизни изнутри, то есть оппозиция у нас плавно перекочевывает за решетку. Самостоятельно мыслящий человек постепенно скатывается при таких условиях в сторону тюрьмы. Может быть, вы хотите себе тюремную оппозицию? Ведь если смотреть на ваши действия, вся ваша стратегия – в маргинализации действующих оппонентов, в перегоне их с открытого пространства в закрытое, с политического и гражданского поля в уголовное.
Господа хотящие оппозиции, вы сами бежите конструктивного диалога, вы отворачиваетесь от народа, который, в вашем понимании, лишь досадное приложение к газовым и нефтяным трубам, и чье имя вы поминаете всуе только тогда, когда того требуют задачи public relations. Вы сами выбираете вместо слов дубинки, биты, тюрьмы, вы творите ложь и несправедливость и проливаете кровь. Это приведет к тому, что однажды ваше чувство безнаказанности вас подведет, и тогда-то, создав миф об "оранжевой угрозе" и развернув полномасштабную борьбу с ним, вы получите реальную революционную ситуацию. Тогда умножаемое вами насилие и несправедливость достигнут своей критической массы. И вас не спасет никакая "ликующая гопота" и иные уловки. И вы сами создаете сегодня такое свое будущее. Если кто-то полагает, что нас можно запугать, нейтрализовать, уничтожить с помощью орды гопников, бейсбольной биты или тюрьмы, тот патологически ошибается, выдавая желаемое за действительное. Из тюрем мы рано или поздно выйдем, и еще более убежденными в необходимости борьбы с несправедливостью, и еще более закаленными духом. Избавиться от каждого из нас по отдельности можно, лишь уничтожив физически, но и тогда на место каждого из нас встанут десятки других, и они будут еще лучше тех, кто выпал. И я в этом убеждена, потому что никогда не иссякнут люди, которые не умеют жить с закрытыми глазами. Ну а весь парадокс настоящего дела в том, что фактически мы сидим, и нас судят за то, что мы осуществили свое конституционное право на жизнь, позволили себе защититься, реализовать свое право на личную безопасность. За то, что мы посмели себя защитить, за то, что посмели пресечь противоправные действия в отношении нас и – о, ужас! – посмели еще и задержать правонарушителей, доблестных борцов с "оранжевой чумой", причем задержать совместно с милицией, одних сил которой было в тот момент недостаточно для обеспечения безопасности и пресечения нарушения общественного порядка. Наша помощь там была объективно необходимой. И что за неписаный закон мы в итоге получаем? Либо ты подставляешь смиренно свой череп под биту или камень либо, если с таким проектом не согласен, идешь в тюрьму. Это такой ассортимент жизненных перспектив власть сегодня предоставляет оппозиционерам? Либо больница с увечьями, либо вообще могила, либо тюрьма? И неужели специально для прокуратуры, для стороны обвинения, надо сперва позволить, чтобы наемничий удар тебя достал, а уже затем, если сможешь, пытаться оборониться? И неужели обвинению нужно ничуть не меньше, чем пробитая голова, а окровавленного лица – недостаточно? И все это в комплексе разве не есть натуральный террор?
И я заканчиваю тем, с чего начала. Я прошу уважаемый суд принять такое решение, которое не стало бы очередным посланием, угрозой несогласным: "Заткнись, дай себя убить, иначе сядешь в тюрьму". Которое не стало бы сигналом погромщикам: "Продолжайте, ребята, дальше, все в порядке". Самое страшное, что может произойти, – это то, что может быть создан судебный прецедент одобрения действий погромщиков. В первую очередь это будет страшно для общества и его устоев. С уважением, Боровская.
Аудиозапись выступления и оригинал текста на сайте www.nazbol.ru
