Война идет не первый год, и надежды, что она скоро закончится, нет совершенно никакой. Жизнь в большом городе вдали от линии фронта выглядит вполне себе безопасной, но это не спасает от отчаяния, которое порой обволакивает, словно облако тумана, и дальше собственной руки не видно ничего. В такие моменты кажется, что конец света действительно близок, а может, это он и есть. И что же тогда делать? Ну, например, можно написать детскую сказку — про смертельную опасность, которая грозит всему живому, естественно.
Историю про маленьких испуганных существ, спасающихся от наводнения в огромном и страшном лесу, Туве Янссон придумала во время Зимней войны — так в Финляндии называют войну с Советским Союзом 1939–1940 годов. Дописала она ее в 1945-м, и в том же году книжку напечатали. Пусть это звучит довольно странно, но именно благодаря Второй мировой на свет появились муми-тролли.
"Маленькие тролли и большое наводнение" — так по настоянию издательства называлась эта детская по форме, но довольно мрачная история. Она о том, как Муми-тролль и его мама (и кое-кто еще) путешествуют по бесконечному лесу, убегая от поднимающейся воды, знакомятся с разными существами — сказочными и самыми обычными, хорошими и не очень, — а в конце находят свой дом (в буквальном смысле). Кажется, Янссон была ею не очень довольна.
— На меня еще и морская болезнь напала, — сказал маленький зверек.
Его начало рвать, а мама Муми-тролля держала над бортом его голову.
Через год выходит следующая книга про муми-троллей — "Комета прилетает". Она тоже про неотвратимую погибель всего живого, правда, теперь не в лесу, а на всей планете. Гигантская красная — и очень красивая — комета летит на Землю и, по расчетам ученых, столкнется с нею седьмого августа ровно в двадцать часов сорок две минуты (ну, возможно, на четыре секунды позднее). Что случится потом? Об этом ученые подумать не успели, но догадаться, кажется, нетрудно.
Война закончилась, но теперь, после катастрофических бомбардировок Хиросимы и Нагасаки, конец света стал только ближе. Через год Туве Янссон предлагают переработать повесть про комету в комикс. Она соглашается и называет его уже совсем без обиняков "Муми-тролль и конец света". ("Маленьким детям читать запрещается!" — было написано в газетном анонсе.)
***
Муми-тролли и Туве Янссон становятся знаменитыми во всем мире. В СССР первую книжку — под названием "Муми-тролль и комета" — издают в 1967 году. Но я ее впервые прочитал, когда мне было уже лет шестнадцать.
На Дальнем Востоке, где я родился и пошел в школу, достать книжки было не очень просто (помню, как радовался, когда родители принесли выписанное из Москвы продолжение "Волшебника Изумрудного города"). В нашем поселке книжного магазина и вовсе не было. Поэтому про муми-троллей я ничего не знал и читал Николая Носова. Не знаю откуда, но у нас был его трехтомник, выпущенный в 1969-м. Первый том состоял из самых известных детских рассказов Носова и повестей про Витю Малеева и Колю Синицына. (Потом эту книжку кто-то у меня зачитал.) Во втором и третьем были повести про Незнайку и других коротышек.
Носов начал писать примерно в то же время, что и Янссон, в конце 1930-х. И, по мнению редакторов "Википедии", многие его рассказы и повести написаны по методу соцреализма (почти все, за исключением историй про Незнайку). Странно читать такое про приключения Мишки, который со своим другом пытался сварить кашу (не скажу, получилось это у них или нет, не буду спойлерить), но, если честно, это очень похоже на правду.
Первые рассказы Носова нередко посвящены страху. "Затейники", "Саша", "Тук-тук-тук" — это истории, в которых дети боятся, причем иногда боятся очень сильно.
"На пороге стоял милиционер. Блестящие пуговицы так и сверкали на нем. Саша опустился на четвереньки и полез под диван".
(Есть, кстати, мнение, что рассказ "Тут-тук-тук" — это и вовсе аллегория стукачества, не слышать о котором Носов точно не мог. Но тут уж, если честно, я не знаю…)
Как и в историях про муми-троллей, в произведениях Носова очень важна фигура матери, а вот с отцами там серьезная напряженка. Но если вспомнить, что многие из его рассказов написаны с конца 1930-х по начало 1950-х — сперва Большой террор, потом Великая война, — то вопрос, куда делись мужчины, отпадает сам собой. Однако в отличие от Муми-мамы, мягкой и понимающей своего ребенка (да и не только своего) на каком-то почти инстинктивном уровне, мать детских персонажей Носова нередко монументальная и суровая. Ее дети остаются одни — часто именно с этого начинаются истории их приключений, — потому что она должна работать. Так что, да, вполне себе соцреализм.
В одном из рассказов маленький мальчик по имени Котька возвращается с неудачной рыбалки домой и приносит полные карманы огурцов. Он гордо показывает маме свою добычу, но та, когда узнает, что Котька нарвал эти огурцы на колхозном поле, сбежав от старого сторожа, прогоняет сына.
"Мама стала совать огурцы обратно Котьке в карман. Котька плакал и кричал:
— Не пойду я! У дедушки ружье. Он выстрелит и убьет меня.
— И пусть убьет! Пусть лучше у меня совсем не будет сына, чем будет сын вор.
— Ну пойдем со мной, мамочка! На дворе темно. Я боюсь.
— А брать не боялся?
Мама дала Котьке в руки два огурца, которые не поместились в карманах, и вывела его за дверь.
— Или неси огурцы, или совсем уходи из дома, ты мне не сын!"
В общем, мать года.
Но дело тут не только в строгости, граничащей с жестокостью: мама Котьки была напугана. Закон "Об охране имущества государственных предприятий, колхозов и кооперации и укреплении…" — короче, закон "о трех колосках" — был принят в 1932-м и активно использовался вплоть до начала 1940-х. И, конечно, она о нем знала.
А я не знал, поэтому в детстве рассказ "Огурцы" не произвел на меня сильного впечатления. Ну да, воровать плохо, это понятно, но ведь все же закончилось хорошо.
Я был во вполне сознательном возрасте — еще не подросток, но уже взрослый ребенок, — когда однажды на каникулах дедушка поехал смотреть место под пасеку и взял меня с собой. На обратном пути он свернул к большому полю и, спешившись со своего "Урала", сорвал один колос. Была это пшеница, рожь или еще какой-нибудь ячмень, я не имел понятия, а он изучал зерна, растирал пальцами, чуть ли не нюхал. В общем, совершал какие-то манипуляции, но с пиететом. От нечего делать я тоже сорвал и тут же услышал: "Не делай так. Посадят". Дед у меня тогда был молодой, и я отлично помню испытанное недоумение: блин, это че за бред? (Трехтомник Носова, скорее всего, был из его библиотеки, в конце концов, он был отцом троих детей.)
***
Страшный взрослый мир проникает в детское сознание по-разному. Но проникает — в любом случае. Сказки Янссон и рассказы Носова, при всей огромной разности, очень схожи в одном. Когда становится слишком страшно, обязательно выяснится, что бояться-то на самом деле нечего: и старый сторож с ружьем не станет ругаться, и комета не упадет на Землю ни в двадцать часов сорок две минуты, ни на четыре секунды позднее.
Что это — чудо? Или просто взрослые тетя и дядя, пишущие истории для детей, сами не знали, как справиться со страхом, и потому придумывали небылицы с очевидно нереалистичным хеппи-эндом (потому что только дети в такой финал и способны поверить)? Не знаю, — да какая разница.
В марте 2023 года финская компания Moomin Characters, которой управляют наследники Туве Янссон (детей у нее не было, но есть племянница), объявила, что больше не будет выдавать лицензии на использование образов муми-троллей и других персонажей в России. Причина понятна — война. Впрочем, нет, на самом деле мне причина абсолютно непонятна. Как человек, выросший без муми-троллей, я совершенно точно не желаю этого другим детям, в каких бы странах при каких режимах они ни жили. Просто потому, что детям нужны книжки — и комиксы, и мультики — про муми-троллей (а компании Moomin Characters нужно продавать футболки по 39,95, я это тоже понимаю, и все-таки).
Ровно десять лет назад в музее "Атенеум" проходила большая выставка, посвященная Туве Янссон и ее творчеству. В последний день экспозиции я сел на утренний "Аллегро" (был такой скоростной поезд, он довозил из Петербурга в Хельсинки за три с половиной часа) и поехал в Финляндию. Очередь в музей начиналась на улице, и я простоял в ней почти час. Это была отличная выставка, очень большая часть которой — само собой, а как же! — отводилась муми-троллям. На выходе из музея я зашел в сувенирную лавку и купил магнитик, который с тех пор висел на всех холодильниках во всех квартирах всех городов и стран, где бы я ни жил. Он и сейчас висит — напоминающий печь очень красивый дом, выкрашенный голубой краской. Дом, в котором муми-тролли прожили всю свою жизнь, кроме тех времен, когда несколько раз отлучались и путешествовали развлечения и разнообразия ради.
! Орфография и стилистика автора сохранены
