Актера Сергея Безрукова арестовали сразу после кинопроб на роль писателя Александра Дюма старшего. Два мрачных типа держали за руки, а третий, видимо старший, только спросил:
- Вы снимались в фильме по роману объявленного террористом Бориса Акунина?
- Да, - пискнул в ответ Безруков. - Но кто тогда мог только предположить?
Подъехала неприметная черная "Волга", Сергея посадили на заднее сидение между двумя прежними типами и машина тронулась. Ехали долго и Сергей уже решил что его везут за город и там заставят копать себе могилу. Но автомобиль внезапно остановился возле киностудии "Мосфильм". Сергея вывели из машины. Они вошли в здание, увидел как по коридору ведут окровавленного человека. Это был Федор Бондарчук. Который прохрипел проходя мимо:
- Серега, признайся лучше сразу.
И плюнул на пол кровью. У Безрукова затряслись поджилки в коленях. Пока его вели длинными коридорами Сергей успел увидеть Егора Бероева, Владимира Машкова, Костю Хабенского, Гошу Куценко, Диму Певцова и Олега Меньшикова. Они были в окровавленной одежде. А у Гоши Куценко из черепа торчал топор.
"Все, буквально все они снимались в фильмах по Акунину", - догадался Сергей.
И тут они попали на какую-то съёмочную площадку. Там увидели виселицу. Возле которой на стуле стоял с повязкой на глазах сам... Сергей вздрогнул от неожиданности. Это был Никита Сергеевич Михалков. "Похоже, что его пытали", - подумал Сергей. И точно.
Подошедший человек в штатском затушил окурок на голове великого режиссера, который перед этим послушно нагнулся, и сказал:
- Ну что, дурилка, будешь признаваться в измене Родине!
- Я, я буду, - закричал Сергей. - Меня спросите!
И тут внезапно зажглись софиты, и Сергея окружила толпа радостных людей в окровавленных одеждах. Они кричали:
- Розыгрыш, розыгрыш!
Хлопали пробки от шампанского, лакеи накрывали длинный стол всякими яствами, режиссер Михалков весело хохотал, а Гоша Куценко размахивал вынутым из черепа топором.
"Розыгрыш", - подумал Сергей Безруков и упал в обморок. А на следующий день его арестовали уже по-настоящему.
! Орфография и стилистика автора сохранены
