Высказывание Сергея Лаврова о Сталине, разумеется, вписывается в предвыборный контекст, который в современной России парадоксален. Три партии — "Единая Россия", КПРФ и "Справедливая Россия" — занимаются сталинской темой, которая неактуальна для абсолютного большинства избирателей.
Сталин традиционно является корпоративным героем КПРФ — как раз для ее идеологического электорального ядра эта тема важна и насущна, что находит свое отражение в многочисленных памятниках "вождю народов", установленных партийцами на частных территориях.
Потом "эсеры" с Захаром Прилепиным двинулись на поле КПРФ, чтобы не допустить расширения электората коммунистов и, одновременно, как можно меньше пересекаться с электоратом "Единой России". Правда, получилось у них не очень эффективно, так как избиратели, для которых Сталин и Дзержинский актуальны и важны, привыкли голосовать за зюгановцев, считая их аутентичными продолжателями дела КПСС.
Но для "Единой России", вторым номером в списке которой является Лавров, сталинская тема контрпродуктивна не только из-за неактуальности, но и в связи с тем, что для огромной части сторонников партии тема возврата в советское прошлое в принципе нежелательна. Время идет, ностальгии становится меньше, люди живут настоящим и будущим, в которых Сталину нет места. На первый взгляд, это расходится с данными опросов, фиксирующих позитивное отношение к "вождю народов", в том числе в молодежных группах. В реальности же ситуация значительно сложнее — люди отвечают на прямо поставленный вопрос, но при этом не рассматривают эту тему как важную и актуальную. И разделяют геополитические успехи и моральный фактор в виде массовых убийств собственных граждан — и именно этот фактор резко ограничивает число идейных сталинистов.
Но актуализация сталинской темы может быть связана с куда более серьезным процессом, который не завершится после нынешних выборов. Речь идет о месте современной России в истории, о чем властная суперэлита всерьез задумывается. Попытки найти общий язык с Западом и в текущей политике, и в сфере исторической памяти успехом не увенчались — а раз так, то в условиях холодной войны (когда министр иностранных дел по своей риторике напоминает министра обороны) вполне очевидно стремление отстоять собственную идентичность. В этот процесс вписываются и Александр Невский, и Сталин, и многие другие персонажи российской истории, связываемые с державничеством и антизападничеством.
"Политика памяти" будет продолжаться, но в условиях, когда для большей части интеллектуального класса (то есть именно тех, для кого актуальны исторические и культурные вопросы) великие люди российского ХХ века — это Ахматова и Цветаева, Пастернак и Мандельштам, а не кремлевский горец.
А для большинства россиян пик интереса к истории был лет 30 назад — и он уже давно прошел.
! Орфография и стилистика автора сохранены
