Несколько раз я забывал слово “реклейминг”. Ужасно паршивое чувство, когда общий рисунок слова помнишь, а по буквам – нет. Потом я повесил его над столом и проблема решилась. Настала очередь слова “дисклеймер”...
По старой филологической памяти хочется владеть материалом. Но со временем понимаешь, что язык всё равно тебя обгоняет – и ты всё больше входишь в роль бегущего за автобусом.
“Англовизация” идёт небывалыми темпами, которых не было в советскую эпоху, да и в 90-е. Но с появлением открытых границ, интернета, технологий и гаджетов доля англицизмов растёт на глазах. Все эти “краши”, “чекины”, “спойлеры”, “фидбэки”, “сиквелы” и “приквелы” – не просто “приколы” новых технологий, но и “агенты” другой ментальности.
Плюс - отторжение от “скреп” (как было в позднем “брежневизме”, когда “одомашненный” английский становился чем-то большим, чем язык). “Шузы” и “батники” – друзья моей юности.
“Совок” по-своему пытался нравиться молодёжи (даже старцы понимали, что без неё коммунизм – туфта). Помню, Леонид Ильич рвался позировать с пионерками и одевался в курточки “со строчкой” молодёжного покроя. Товарищ Пастухов (одутловатый, лысеющий дядя в роли комсомольца) тоже бодрился, стараясь “косить” под юношу. Но их выдавали живот и дикция. Имитация была очевидна.
В 70-е антисоветское было модным, что предваряло судьбу режима. То, что проступало в языке (“Бродвей” вместо “улицы Ленина”) годы спустя сбывалось в политике. Сегодня это происходит с “путинизмом”. Вестернизация языка и образа жизни (не говоря о сексуальной свободе) – никогда не примирят молодёжь со “скрепами”, так что загнать “школоту” в архаику – тупейшая затея.
Когда-то Якеменко с “росмолодёжью” казались мне зловещими совратителями, но режим провалил все “молодёжные проекты”. Остались только “силовые” – вроде “Серб”, “волков” и комичных “казаков”. Власть сделала ставку на наёмников, которым просто платит. О “соблазнении” речь не идёт, – только дубинки и сроки за “комменты”. Осталось, как в “совке”, дождаться политического финиша.
Возвращаясь к языку, – я радуюсь любому англицизму и заимствованию. Даже неудачному. Это пример “мягкой силы”, которой нечего противопоставить (ведь не армейские железки, в самом деле?). Руслана Шаведдинова можно “забрить” в солдаты, но голову ему не поменять.
Я радуюсь феминитивам (даже нелепым, которые вряд ли мне пригодятся). Потому что дело тут не в языке, а в другой реальности. Пусть будут “авторки” и “членки партии”, “политички” и “докторки наук”. Почему нет? Язык переживёт (пережуёт) и не развалится..
Но всё же есть слова, с которыми я вряд ли примирюсь.
“Расшарить” для меня всегда останется глаголом от слова “шарить” (руками в темноте). “Цисгендер” будет рифмоваться с “циститом” и “цистерной”. А слово “гаджеты” (на мой старинный слух) будет распадаться на три части.
Надеюсь, это не смертельно. Ведь могут быть у человека из “средневековья” свои маленькие странности.
! Орфография и стилистика автора сохранены
