Однако результат оказался значительно глубже. Положение заключенных в российских тюрьмах – это новая тема для нашего государства. И будучи озвученной первым лицом, она обрела, – по крайней мере, на ближайшее время – "легитимность". Об этом теперь как бы не только "можно", но и даже "нужно" говорить...
Последствия этого для дремлющего российского общественного сознания могут быть сопоставимы с результатами прошлогоднего "прорыва" на телеэкраны темы "дедовщины" в армии: похожий массовый шок и сомнения в общей справедливости устройства российского государства.
Сейчас опасность уже осознали и тему "бунта заключенных" убрали из новостных выпусков. Налицо даже попытки дать "задний ход" и убедить всех, что никаких безобразий вообще не было. Показателен цинизм, с которым осмелившихся жаловаться заключенных не только заставили отказаться от своих слов, но и растиражировали это "опровержение" на всю страну. Как будто наши граждане не знают цену такого рода отказам от правды! Но людей, заправляющих российской пропагандой, не особо волнует, что там будут думать про себя граждане. Им главное, чтобы все было "шито-крыто" и можно было отчитаться главному начальнику.
Нынешние российские тюрьмы и колонии – это "закрытая зона" во всех смыслах. До общества долетают только самые обрывочные сведения, о том, что там творится. По сути, они подобны российской армии: обе – закрытые "силовые" организации. Социально-психологические механизмы, управляющие поведением индивидов, заключенных внутри них тоже одинаковы. И солдатские "коллективы", и зековские камеры на языке социальной психологии именуются одним термином: "группы принудительного членства".
Отличие российской армии от российской тюрьмы только в одном: в тюрьме человек еще более бесправен, а система подавления личности в колонии выстроена еще более изощренно. "Солдат Сычевых", практически каждодневно падающих жертвами беспредела – как со стороны администраций, так и со стороны "авторитетов", – в наших колониях на порядок больше, чем в армии. Но их шансы на то, чтобы добиться общественного внимания к своим бедам, вообще ничтожны...
Может встать вопрос: а зачем, мол, соблюдать права заключенных? Тюрьма – не курорт. Люди наказаны, их вина доказана судом. Чем страшнее будут тюрьмы, тем меньше будет желающих туда попадать, а значит, меньше будет преступность...
Рассуждающие таким образом совершают страшную ошибку. Преступник совершает преступление вовсе не потому, что он "боится" или "не боится" тюрьмы. Прежде всего, он рассчитывает, что вообще не будет пойман. Общая причина большинства тяжких преступлений – неуважение к закону и обществу, представление о себе как об изгое, принятие принципа "человек человеку волк", жестокость, неуважение к человеческой жизни и достоинству...
Именно это "воспитывают" в своих членах "группы принудительного членства". Так что тюрьмы с жестоким содержанием фактически являются инкубаторами будущих преступников, порождающими их каждый день и час, своеобразными "инкубаторами зла". Именно поэтому в большинстве стран Запада ведется неустанная борьба всего общества за гуманизацию пенитенциарной системы: люди там понимают, что чем больше жестокости они допустят в своих тюрьмах, тем больше ее потом выплеснется на улицы. Но гуманитарные соображения не для российской власти и не для российских СМИ. Поэтому мы и имеем то, что имеем.
"Дело Сычева", как теперь признано, было инициировано не столько для того, чтобы добиться позитивных изменений в российской армии, сколько затем, чтобы вызвать гнев президента и подорвать позиции министра обороны. С этим планом ничего не вышло, наоборот, Сергей Иванов посреди всероссийского шока от трагедии с рядовым был торжественно повышен по службе, став вице-премьером. В армии же в плане "дедовщины" ситуация нисколько не изменилась.
Скорее всего, похожий эффект мы увидим и в этом случае: генерал Калинин пойдет на повышение, тема "заключенных" исчезнет из "телеящика" так же внезапно, как и появилась... А положение с правами человека в российских колониях станет еще хуже.
Вы можете оставить свои комментарии здесь
